— Вот мы ее поставили караульщицею на балконе, а она, когда б ты видел, сидит, повеся голову на грудь, как убитая птичка. Ну право, я распрощаюсь скоро с добрым господином Блументростом,
возьму котомку за плеча и утащу Розку в свою Вельтлинскую долину, в Божию землю, где нет ни войны, ни печали, ни угнетения: может быть, она расцветет опять на свободных горах ее, под солнцем полудня.
Неточные совпадения
28, 29 и 30 августа были посвящены осмотру реки Сяо-Кемы. На эту экскурсию я
взял с собой Дерсу, Аринина, Сабитова и одного мула. Маршрут я наметил по реке Сакхоме до истоков и назад, к морю, по реке Горелой. Стрелки с вьючным мулом должны были идти с нами до тех пор, пока будет тропа. Дальше мы идем сами с
котомками, а они той же дорогой возвращаются обратно.
Была пора устраиваться на ночь. Чжан Бао и Чан Лин не хотели располагаться рядом с мертвецами.
Взяв свои
котомки, мы отошли еще полкилометра и, выбрав на берегу речки место поровнее, стали биваком.
Дерсу молча начал укладывать свою
котомку. Желая показать ему, что я разделяю его мысли, я
взял то, что первое мне попало под руку, — кусок сухой рыбы и большую головешку — и подошел к водопаду.
1 июля прошло в сборах. Лошадей я оставил дома на отдыхе, из людей
взял с собою только Загурского и Туртыгина. Вещи свои мы должны были нести на себе в
котомках.
На другой день рано утром мы втроем наладили свои
котомки,
взяли ружья и тронулись в путь.
Когда на другой день я поднялся, солнце было уже высоко. Напившись чаю, мы
взяли свои
котомки и пошли к перевалу. Здесь тропа долгое время идет по хребту, огибая его вершины то с одной, то с другой стороны. Поэтому кажется, что она то подымается, то опускается и как будто пересекает несколько горных отрогов.
Я помогал ему, как мог. Мало-помалу земля стала отваливаться, и через несколько минут корень можно было рассмотреть. Он был длиною 11 см, с двумя концами, значит — мужской. Та к вот каков этот женьшень, излечивающий все недуги и возвращающий старческому телу молодую бодрость жизни! Дерсу отрезал растение, уложил его вместе с корнем в мох и завернул в бересту. После этого он помолился, затем надел свою
котомку,
взял ружье и сошки и сказал...
После чая стрелки начали вьючить коней. Дерсу тоже стал собираться. Он надел свою
котомку,
взял в руки сошки и берданку. Через несколько минут отряд наш тронулся в путь. Дерсу пошел с нами.
Дерсу
взял мои
котомку и ружье.
Странник слез с окна, поправил длинную синюю рубаху, надел
котомку,
взял в руки берестяной бурачок и длинную палку и певуче проговорил...
Это известие взволновало мать Енафу, хотя она и старалась не выдавать себя. В самом деле, неспроста поволоклась Фаина такую рань… Нужно было и самим торопиться. Впрочем, сборы были недолгие: собрать
котомки,
взять палки в руки — и все тут. Раньше мать Енафа выходила на могилку о. Спиридония с своими дочерьми да иноком Кириллом, а теперь захватила с собой и Аглаиду. Нужно было пройти пешком верст пятьдесят.
— А! Что делать! Если бы можно, надел бы я
котомку на плечи,
взял бы в руки палку, и пошли бы мы с тобой назад, в свою сторону, хотя бы Христовым именем… Лучше бы я стал стучаться в окна на своей стороне, лучше стал бы водить слепых, лучше издох бы где-нибудь на своей дороге… На дороге или в поле… на своей стороне… Но теперь этого нельзя, потому что…
— Это еще што! И рупь деньги! А ты вот посуди, какое дело: теперь мы бежим с караваном, а барка
возьми да и убейся… Который потонул — того похоронят на бережку, а каково тем, кто жив-то останется? Расчету никакого,
котомки потонули, а ты и ступай месить свою тысячу верст с пустым брюхом… Вот где нашему брату беда-бедовенная!
— А котомку-то я в лодке оставил, — пойти
взять!
—
Возьми ты их себе, Василий Фадеич, эти самые деньги… Поступаюсь ими, пачпорт только выдай — я бы
котомку на плечи да айда домой. Ну вас тут и с караваном-то!..